[NICK]Артур Ланкастер[/NICK]
[AVA]http://s9.uploads.ru/D4PVi.png[/AVA]
[STA]No more.[/STA]

Пираты узнавали о собрании. Грэйс позаботилась об этом. Артур же оббивал пороги домов, разыскивая адресатов писем. Узнавал людей, которые... Ждали не его. Общался с ними, чувствуя, как вежливостью они пытаются разбавить своё разочарование. Они ожидали увидеть Героиню Мадрида, ту, что прошла с Дожем весь путь до дворца его, туда, где в толпе находились как раз самые богатые и влиятельные личности Венеции. Кто же виноват, что в это время Артур шёл за собственной глупостью, преследуя тайны гениев, ещё не зная, как легко те, не скованные моралью и честью, лишенные любого уважения к плебеям и грязи вокруг, могут наказать за это любопытство. И за наивность. За гордость. За всё, что кажется им неприемлемым, но является частью души любого человека, не осененного их великими дарами.
  Следующий день он должен будет провести у Холмса, узнавая план проникновения в Мадрид. Он бы сказал "Придумывая его", если бы не понимал, что к этому процессу его не допустят. Он отслужил свою роль, указал на пункт общей картины, не известный более никому, и вновь оказался в корзине для ненужных вещей. Точнее, "не обязательных". И именно это осознание собственной бесполезности, бесцельности, выраженное им же, высказанное тому же Холмсу, и отравляло его существования более всего. Он не желал бездействовать. И, среди своих титулованных и прекрасных союзников, был так же к месту, как кто-то из этих наглых гордецов на палубе его корабля в шторм. Этот день должен был изменить хотя бы что-то. Навеки, правда, лишить Артура возможности встать рядом с этими прекрасными людьми в роли столпа Свободы... Но позволить ему действовать. Так, как он действовал всегда. Оставить их политику во имя создания из самых лучших морских воителей мощнейшей в мире флотилии, объединенной лишь одним чаянием — отыскать свою Свободу на острие клинка, в свисте пули и в отзвуках орудийной канонады. Он помнил все их имена. Знал страны и земли, откуда они прибыли. Египет. Индия. Англия. Ирландия. Франция. Сингапур. Китай. Америка. Греция. Африка. Скандинавия. Германия. Филиппины. Карибы. Ямайка. И прочие.
  Очень много людей, доверившихся его зову. Внушающих ему веру в себя самим наличием своим. Каждый из них поверил в Свободу. Каждый из них в этот день решит для себя, каким он видит Братство. Они соберут Совет, как в древние времена. Каждый пират внесет свою идею. Каждый отправится выполнять какую-то из них. Каждому найдётся работа. И, в конце концов, они вновь соберутся здесь. Месяцем позже. Артур отыщет им помещение, создаст документацию, по которой все они будут честными торговцами новоявленной компании. Сделает это так рано, как только сможет. Этой же ночью направится к Дожу. Если придётся, пригрозит тем же. что и Грэйс. Заставит толстяка соорудить официальное прикрытие для их братии. Потому что, в конце концов, at the end of the day, единственное, что останется в его руках — то, что он создал сам. И хотя бы ради этого имеет смысл бороться.

  — У нас три сотни испанских монет и весь вечер впереди. — Он не хотел удивить её, просто в своих далеко не во всех аспектах позитивных размышлениях не заметил, не осознал, неупокоенным призраком, ищущим все деньги, до того шатаясь по каюте, что подошёл к ней, сидящей на ящике, по трапу совершенно бесшумно. Крепко обнял её, почти прыгнувшую в его объятия, и, как всегда, смело скомкал и выбросил к черту все переживания, ощутив вкус её губ. В грязном, несмотря на все усилия Дожа, порту безбожного, полного разврата и преступлений города, он целовал восхищенную этим местом Веронику, слушал её голос, шёл за ней, и улыбался. вспоминая, как когда-то и сам так же восхищался всеми новыми, казавшимися непередаваемо интересными местами, где он оказывался. Вот, за что они сражаются, да...
  — За трущобы? — Он фыркнул, обхватывая её за плечо, прижимая к себе и идя дальше. Даже нога не болела. Даже ветер шёл от моря, позволяя им чувствовать лишь свежесть этой вычищенной от лишнего мусора гавани, а не поганый дух порта. Даже в голосе его не чувствовалось, что не ранее чем через неделю он может быть уже мертв. Как и Шерлок. Точнее, именно это сейчас, когда он об этом подумал, и придало ему ещё немного решительности. Не решенная судьба, не доказанная смерть, не опровергнутое слово... Всё это было возможностями. Маловероятными зачастую, но всё же прекрасными.
  — Ты всё увидишь. Не я, а мы. Мы сделаем из них Братство. — Он широко улыбнулся, мечтательно посмотрев в небо. Чуточку помрачнел, понимая, что, возможно, возложит на её плечи ещё одну ношу. Ему нельзя умирать. А значит, нужно выжить. — Сегодня, мы с ними будем многое обсуждать и о многом говорить. И решим, чего желаем от нашей Свободы. Я собрал тех, кто стремится к большему, нежели разбой, и сделаю из них самый сильный флот в этом мире. И круг самых доверенных своих друзей. — Авантюра? Разумеется. Пропитанная идеализмом? Да. Вероника многое могла бы возразить, но он пресек эти попытки сразу и без промедлений, вновь украв её поцелуй, под сенью медленно проступающих на небе звезд, за несколько шагов до изящной арки, открывающей путь на улицы и к каналам Венеции. Кажется, они выглядели не просто парочкой влюбленных, а прямо-таки непозволительно фривольно себя ведущими юнцами. Ну и чёрт бы с тем, что о них думают. Вероника героиня, Артур пират. Каждый, кто посмеет что-то сказать про них, получит или осуждение толпы, или катласс к горлу.

  Подбежавшую к Веронике цыганку Артур встретил подозрительным взглядом, но, вспомнив, что его деньги надежно спрятаны в сумке, переброшенной через плечо, усыпил свою бдительность, лишь чуть сильнее сжал руку Вероники, дескать, "Я здесь. Ты скажи, если что, я её сгоню". Впрочем, ему и самому было интересно, что будет далее. Цыганка же безуспешно пыталась добиться внимания Вероники. А затем...
  "Ну ничего себе."
  ...Взяла и назвала его, Артура, имя. Тут уже не отвлечься было сложно. Без вопросов отпуская руку Вероники, которую та, обернувшись, протянула гадалке, Ланкастер, заглядывая из-за плеча Вероники на происходящие пассы над её ладонью, с любопытством во взгляде и усмешкой на губах ожидал её вердикта. И дождался. Ухх...
  — Давай ты сейчас скажешь, что я из них "Лис", eh? — Впрочем, он всё же уже начал посмеиваться, осознавая, что сейчас услышит что-то неприятное, почему-то нисколько в этом не сомневаясь. И выдавая самим комментарием этим, что вряд ли он подходит на роль хитреца. Да и вряд ли к тому стремится, опустив голову на плечо своей женщины и готовясь в меру сил отражать словесные атаки этой... Gobshite.
  И вспоминая строчки из старой баллады, когда-то въевшиеся в его память. "Любовь — мой клинок, юмор — мой щит!"