Стоило женщине отойти, как Ева взялась за меч столь сильно, что будь она сильнее, то сломала титановую рукоять меча. Ощущение полной пустоты. Какой резон верить этой женщине? Нет, не женщине, какой резон верить этому?
Сила обманчива, но то был не обман. Гамильтон чувствовала её силу во время того, как та предлагала сделку. Чувствовала её могущество, чувствовала, как тысечнократно приумноженная сила от кабура не изменила расклад сил ни на грамм. Слеза вышла из её глаза. Эрвин мог оказать кем угодно, но не приближённым того, кто являлся воплощением всех грехов Галактики. Ева слышала и знала многое о Палпатине. Слышала из уст своего мастера, слышала от Люка и знала, кем, а точнее чем он являлся. Воплощением чистого тёмной стороны силы, человек, потерявший себя в своём собственном могуществе.
Гамильтон имела склонность к тёмной стороне и практиковала её, но лишь из-за эмоций. Ева убила своего брата, но лишь из-за любви к нему. Девушка, стоявшая перед Дуку, не умела любить. Не умела контролировать свои эмоции. Она была воплощением того, кем джедай не должен быть. Однако, Гамильтон никогда была ситхом. Сила для неё никогда не была самоцелью. То было причиной, почему Ева использовала мечи, силу, ловкость, причиной, почему сила подпитывала её реакцию, доводя до совершенства.
Хесслер был для неё примером падшего человека, а оказалось что Эрвин стал тем, кем он стал благодаря… своевременно загадонному желанию? Для неё Директором был человеком, который сам добивался положения, сам преодолевал свои слабости, а оказалось… не верь ей, но как можно ей не верить? Евой могли манипулировать и лишь эта мысль оставалась единственной надеждой о том, что Директор не являлся тем, кем Дуку его описала.
Смятение было из-за пакостного чувства. Под кабурром Ева была не слабее Хесслера. Менее опытнее — возможно, но не слабее. Благодаря камню Ева была тем, кем и являлась. А сейчас, она всё так же оставалась ничем.
— А ты бы не хотела быть, как он? Как он?
— Никогда
— Ложь, будь у тебя возможность загадать подобную силу, ты бы загадала.
— Никогда!
Внутри головы Евы тем временем был спор, Гамильтон искала возможность, малейшую возможность оправдать Эрвина. Голос был прав, она бы согласилась. На Силу, которая опьянит её больше любого наркотика. Сила, способная уничтожать целые флоты. Ева хотела бы стать Палпатином, то было правдой. То была тёмная сторона силы, которая говорила в ней.
Еву трясло, слабо, но заметно. Эмоции, сейчас, именно сейчас, Гамильтон была на пике своей Силы. Эмоций было столь много и всё из-за того, что Эрвин оказался… учеником? Приближённым Императора, которому удалось вовремя загадать желание? Злость, разочарование, боль от осознавания. Малейшая надежда на то, что сказанное не являлось правдой таяла на глазах.
— Я спрошу, не сомневайся, — только и сказала Ева. Она лжёт, Ева вбивала себе эту мысль в голову. Эта ложь не станет причиной измены, то были эмоции и разгадывать их не составляет труда. Эрвин стал для Евы многим после той катастрофы, которую Гамильтон сама совершила. Когда её забрали с Бакуры Гамильтон поняла, что любит, но она знала, что никогда не скажет, не озвучивает и более не подумает о подобном. Дуку ударила в самое сердце, чушь и отбросить. Необходимо возвращаться.
Всё естество Евы кричало.
— Я хочу стать палпатином! Я желаю этого могущества, я желаю силы! — то говорили в ней пороки, то говорило в ней властолюбие, любовь к власти, гордыня, говорили те грехи, которые укрепились к ней столь сильно, что от этого было не избавиться. Мысли при ней, она этого не сказала, её чувства остались при ней.
Вместо этого, Ева скрестила свои ладони, закрыла глаза и сделала выдох, следом за ним, вдох. Джедайская техника, самая базовая, позволяющая глушить в себе эмоции. Ева ненавидела её, ибо жила эмоциями. Но сейчас заглушить их было необходимо, ибо была уязвима. Гамильтон вернулась к изначальной теме.
— Ты говорила о коррупции. Мы говорили об уничтожении подпольной организации в обмен на протекцию Реин и моих учениц. Если имелось ввиду это, я согласна.
Гамильтон знала две вещи. Она знала легенду о джинах, извращающих желания и сделки. Знала она и вторую вещь, что сломается, если Дуку продолжит. Держать свои пороки исключительно тяжело, особенно в подобном состоянии. Этот разговор был исключительно тяжелым для неё с каждой секундной.